- Нет на свете такой рыбы, если у тебя и вправду осталась прежняя сила.
- Может, её у меня и меньше, чем я думаю. Но сноровка у меня есть и выдержки хватит.
- Ты теперь ложись спать, чтобы к утру набраться сил. А я отнесу посуду.
- Ладно. Спокойной ночи. Утром я тебя разбужу.
- Ты для меня всё равно что будильник, - сказал мальчик.
- А мой будильник - старость. Отчего старики так рано просыпаются? Неужели для того, чтобы продлить себе хотя бы этот день?
- Не знаю. Знаю только, что молодые спят долго и крепко.
- Это я помню, - сказал старик. - Я разбужу тебя вовремя.
- Я почему-то не люблю, когда меня будит тот, другой. Как будто я хуже его.
- Понимаю.
- Спокойной ночи, старик.
Мальчик ушёл. Они ели, не зажигая света, и теперь старик, сняв штаны, лёг спать в темноте. Он скатал их, чтобы положить себе под голову вместо подушки, а в свёрток сунул ещё и газету. Завернувшись в одеяло, он улёгся на старые газеты, которыми были прикрыты голые пружины кровати.
Уснул он быстро, и ему снилась Африка его юности, длинные золотистые её берега и белые отмели - такие белые, что глазам больно, - высокие утёсы и громадные бурые горы. Каждую ночь он теперь вновь приставал к этим берегам, слышал во сне, как ревёт прибой, и видел, как несёт на сушу лодки туземцев. Во сне он снова вдыхал запах смолы и пакли, который шёл от палубы, вдыхал запах Африки, принесённый с берега утренним ветром.
Обычно, когда его настигал этот запах, он просыпался и, одевшись, отправлялся будить мальчика. Но сегодня запах берега наСТИГ его ОЧЕНЬ рано, ОН ПОНЯЛ, ЧТО СЛЫШИТ ЭГО во сне, И ПРОДОЛжал спать, чтобы увидеть белые верхушки утёсов, встающие из моря, гавани и бухты Канарских островов.
Ему теперь уже больше не снились ни бури, ни женщины, ни великие события, ни огромные рыбы, ни драки, ни состязания в силе, ни жена. Ему снились только далёкие страны и львята,