Я был только на год и несколько месяцев моложе3 Володи. Ничему я не завидовал так, как его благородному и откровенному характеру. Однажды я подошёл к его столу и разбил нечаянно разноцветный флакончик.
- Кто тебя просил трогать мои вещи? - сказал вошедший в комнату Володя, заметив нарушение, произведённое мною в симметрии разнообразных украшений его столика. - А где флакончик?
- Нечаянно уронил. Он разбился, что ж за беда?
- Сделай милость, никогда не смей прикасаться к моим вещам.
- Пожалуйста, не командуй, - отвечал я. - Разбил так разбил.
И я улыбнулся, хотя мне совсем не хотелось улыбаться.
- Да, тебе ничего, а мне чего, - продолжал Володя, - разбил, да ещё и смеётся, такой несносный мальчишка!
- Я мальчишка. А ты большой, да глупый.
- Не намерен с тобой браниться, - сказал Володя, слегка отталкивая меня.
Володя взял меня за руку и хотел оттащить от стола; но я уже был раздражён до последней степени. Я схватил стол за ножку и опрокинул его. Все фарфоровые и хрустальные украшения с дребезгом полетели на пол4
- Отвратительный мальчишка!.. - закричал Володя, стараясь поддержать падающие вещи.
«Ну, теперь всё кончено между нами», - думал я, выходя из комнаты.
До вечера мы не говорили друг с другом. Я чувствовал себя виноватым, боялся взглянуть на него и целый день не мог ничем заняться. После вечернего урока истории я взял тетради и направился к двери. Проходя мимо Володи, я надулся и старался сделать рассерженное лицо. Глаза наши встретились, и я понял, что он понимает меня. Но какое-то непреодолимое чувство заставило меня отвернуться.
- Николенька! - сказал он мне самым простым, спокойным голосом, полно сердиться. Извини меня, если я тебя обидел.
И он подал мне руку. Что-то вдруг стало давить меня в груди и захватывать дыхание. Но это продолжалось только одну секунду. На глазах показались слёзы, и мне стало легче.
- Прости меня, Володя! - сказал я, пожимая его руку.
Володя смотрел на меня так, как будто не понимал, отчего у меня слёзы на глазах.
(По Л. Толстому. Из книги «Отрочество»)