— А я почём знаю, пропади она вместе с хозяином! Пошла вон! — замахнулся на собаку буфетчик.
При выходе из столовой я увидел давешнюю собаку — опасливо оглядываясь, она приближалась к двери.
Не успел я сделать и десяти шагов, как услышал душераздирающий визг и вой собаки. Затем она промчалась мимо меня, бросилась в воду под мостом, тут же вскочила на берег и с жалобным тявканьем стала кататься в песке.
Я обернулся к столовой. В дверях стоял буфетчик с котелком в руке. Из котелка поднимался пар.
— Ошпарил собаку? — спросил я.
— Нет, чуть подогрел ей лапы! — глупо улыбнулся он.
— Осёл ты! И отец твой осёл! — крикнул я.
Буфетчик остолбенел. С минуту он молча глядел на меня, наливаясь злобой, потом поставил котелок на землю, засучил правый рукав и медленно направился ко мне.
— Подожди-ка меня там! — прохрипел он.
Я спокойно снял со спины корзину, нагнулся и поднял с земли здоровенный камень.
Буфетчик остановился словно вкопанный. Он постоял, потом покачал головой и убрался восвояси.
Собака лежала под мостом, уткнувшись ошпаренной мордой в передние лапы, и жалобно скулила. Увидев меня, она умолкла, потом негромко заворчала. Я подошёл ближе, пригляделся. Правая лапа бедняги также ошпарена.
— Ну-ка дай поглядеть на тебя! — сказал я и присел перед ней на корточки.
«Эх, что это вы со мной сделали!» — всхлипнула она. Из левого, неповреждённого глаза собаки текли слёзы. Я снял рубашку, разорвал её пополам, смочил в воде и перевязал собаке глаз, потом лапу. Почувствовав облегчение, она благодарно взглянула на меня и опять заплакала. И тут я не выдержал, сел на песок и тоже заплакал. А собака — даром что животное: она прекрасно понимает, почему плачет человек. Искалеченный пёс подполз ко мне и ласково ткнулся мордой в мои колени...
— Что это такое?! — удивлённо воскликнул дед, когда я извлёк из корзины ошпаренного пса.
— Собака! — ответил я.
— Дрянь какая-то, а не собака! — плюнул дед.