Тут, однажды, и сменил кочевье отец мальчугана, вступил в орду Баяндур-хана.
Так-то, хан мой! Был у Баяндур-хана бык — бугай здоровый и ещё был верблюд матёрый1. Как бугай тот рогами о камень ударится, камень тот мукой рассыпается. Раз по весне, раз по осени бугая с верблюдом стравливали.
Баяндур-хан с великими беками всех огузов на зрелище это глядели да тешились.
Так-то, султан мой! Как вновь по весне бугая из сарая выводить стали, слева три мужа, сильных и дюжих, справа три мужа, сильных и дюжих, на железной цепи его еле держали.
Вывели на середину майдана; спускать было стали.
Так-то, султан мой! А там-то сынок Дирсе-хана и ещё из орды с ним три мальчика в бабки играли.
Стали быка спускать. «Бегите», — мальчишкам кричат. Те-то трое мальчиков прочь побежали. Сын Дирсе-хана не побежал. Встал среди Белого Майдана2, поглядел, подождал.
Тут бугай на мальчика и набежал. Вот-вот убьёт! А мальчик как хряснет по лбу быка! Да так крепко, что бык так и присел, так и пошёл задом, так и попятился...
Снова идёт бык на Дирсе-хана сынка, снова направился.
И снова удар кулака встречает быка! И так у мальчика крепка оказалась рука, что у быка ходуном заходили бока. А Дирсе-хана сынок на обочь3 майдана бугая поволок.
Мальчик с быком силой тягался. Бык о его кулак лбом опирался, пеной весь покрывался. Ни бык, ни мальчик не уступали. Ни тот, ни другой не отступался.
Наконец, мальчик и догадался: только крышу столбом подпирают, для того и опора бывает. И что это я быку опорой служу? Стою и его на себе держу?
Оторвал свой кулак от бычьего лба да и отпрыгнул в сторону, рухнул бык, что кров без столба, не устоял, упал сам себе на голову. А парень-то скок, выхватил нож и взмахом быку голову-то и отсёк!
Беки огузов на майдане сходились, вокруг мальчугана теснились. Хвалили его, говорили:
1 Матёрый — крепкий, полный сил.
2 Майдан - базар, базарная площадь.
3 Обочь — обочина, т.е. боковая часть, край дороги.