Наконец, установили раму с основой. Главный мастер, стоя в стороне, подавал команды, а мозолистые пальцы подмастерьев вязали узлы.
— Раз-два! Раз пропустили, ещё раз! А теперь — вишнёвый глаз.
Три года изо дня в день полуголодные ткачи под песню- команду с утра до вечера заполняли основу цветущим узором...
И вот ковёр готов. Сообщили об этом вали. Тот вместе с другими государственными чиновниками был уже тут как тут. Радости хозяина мастерской не было предела. Он вертелся вокруг вали, беспрестанно кланяясь.
Главный мастер взял ножницы и поднялся на станок. Чтобы ковёр не испортился, упав на землю, за станком выстроили в шеренгу ткачей. В их задачу входило поймать ковёр на лету... Главный мастер не мог унять дрожи в руках — он боялся отрезать ковёр криво и от этого дрожал ещё сильнее. Стараясь угодить вали, хозяин то и дело предлагал вознести хвалу всевышнему, и к небесам возносились разрозненные голоса присутствующих...
Вдруг послышался грохот. Отрезанный ковёр сорвался со станка, упал на головы ткачей и, свалив их на землю, накрыл собой. Из-под ковра донеслись глухие крики. Один из голосов перешёл в стон. Однако его заглушила молитва чиновников и хозяина мастерской. Главный мастер тревожно осматривал ковёр. Ковёр недостатков не имел, гармоничные краски узора сливались в единое целое. Все, застыв в восторге, разглядывали этот шедевр. Глубокое молчание снова нарушил стон, и все повернулись туда, откуда он доносился. За станком извивался от боли покалеченный ткач.