— Это для того, — уже напоследок объяснил Григсби, — чтобы каждому досталось плюнуть по разку, понял, Том? Ну, давай!
Том замер перед картиной, глядя на неё.
— Ну, плюй же!
У мальчишки пересохло во рту.
— Том, давай! Живее!
— Но, — медленно произнёс Том, — она же красивая!
— Ладно, я плюну за тебя!
Плевок Григсби блеснул в лучах солнца. Женщина на картине улыбалась таинственно, печально, и Том, отвечая на её взгляд, чувствовал, как колотится его сердце, а в ушах будто звучала музыка.
— Она красивая, — повторил он.
— Иди уж, пока полиция...—
— Внимание!
Очередь притихла. Только что они бранили Тома — Автопортрет Леонардо да Винчи стал как пень! — а теперь все повернулись к верховому.
— Как её звать, сэр? — тихо спросил Том.
— Картину-то? Кажется, «Мона Лиза»... Точно: «Мона Лиза».
— Слушайте объявление, — сказал верховой. — Власти постановили, что сегодня в полдень портрет на площади будет передан в руки здешних жителей, дабы они могли принять участие в уничтожении...
Том и ахнуть не успел, как толпа, крича, толкаясь, мечась, понесла его к картине. Резкий звук рвущегося холста... Полицейские бросились наутёк.
Толпа выла, и руки клевали портрет, словно голодные птицы. Том почувствовал, как его буквально швырнули сквозь разбитую раму. Слепо подражая остальным, он вытянул руку,