Воевали мы с ребятами двух дворов с нашей улицы. Здорово воевали... Каждый день мы играли в войну, а где-то шла настоящая война, и о ней мы слышали от взрослых, но никогда не казалась она нам страшной.
Потом у нас во дворе появились новые соседи. Мальчик и девочка. Они были немного младше нас, и мы не знали даже, как их зовут. Они всегда были вместе и, сидя рядышком на лестнице, смотрели, как мы маршируем по двору или рубимся на саблях.
Им дали комнату на первом этаже, и они жили там со своей матерью. По-моему, она нигде не работала, потому что никогда из дому не уходила и всегда стирала. Стирала беспрерывно в тени под фисташковым деревом. Стирала с утра до вечера. Иногда только разгибалась, растирала поясницу, поправляла волосы и снова нагибалась над корытом. Наши соседи говорили, что она прачка, берёт стирать из прачечной на дом. Наверное, так оно и было: не может быть у одной семьи столько белья, сколько стирала она. Бельё после стирки она развешивала на верёвках во дворе, где только возможно, и страшно ругалась, если кто-нибудь до него дотрагивался.
Им дали комнату на первом этаже, и они жили там со своей матерью. По-моему, она нигде не работала, потому что никогда из дому не уходила и всегда стирала. Стирала беспрерывно в тени под фисташковым деревом. Стирала с утра до вечера. Иногда только разгибалась, растирала поясницу, поправляла волосы и снова нагибалась над корытом. Наши соседи говорили, что она прачка, берёт стирать из прачечной на дом. Наверное, так оно и было: не может быть у одной семьи столько белья, сколько стирала она. Бельё после стирки она развешивала на верёвках во дворе, где только возможно, и страшно ругалась, если кто-нибудь до него дотрагивался.
А она всё продолжала стирать, и дети у неё ходили грустные, а воду после стирки она продолжала сливать под фисташковое дерево... Но мы всё-таки продолжали играть в
1 Поташная — с добавлением древесной золы вместо мыла.