— Следи за аэродромом, делай над ним круг, — сказал Бен и стал собирать все силы для того последнего усилия, которое ему предстояло.
Теперь ему надо сесть, выпрямиться и наблюдать через ветровое стекло за приближением земли. Наступала решающая минута. Поднять самолёт в воздух и вести его не так трудно, посадить же на землю — вот задача!
— Там большие самолёты, — кричал Дэви. — Один, кажется, стартует...
— Берегись, сверни в сторону! — крикнул Бен.
Это был довольно никчёмный1 совет, но зато дюйм за дюймом Бен приподнимался; ему помогало то, что нос самолёта был опущен. Привалившись к дрожащей дверце и упираясь в неё плечом и головой, он упорно, из последних сил, карабкался вверх. Наконец голова его очутилась так высоко, что он смог упереться ею в доску с приборами. Он приподнял насколько смог голову и увидел, как приближается земля.
— Молодец! — закричал он сыну.
Бен дрожал и обливался потом, он чувствовал, что из всего его тела осталась в живых только голова. Рук и ног больше не было.
— Левей! — кричал он. — Дай вперёд ручку! Нагни её влево! Гни больше влево! Гни ещё! Хорошо! Всё в порядке, Дэви. Ты справишься. Влево! Жми ручку вниз...
— Я врежусь в самолёт.
Бену был виден большой самолёт. До самолёта было не больше пятисот футов, и они шли прямо на него...
...— Нельзя! — крикнул он. — Гни её вниз...
Нос самолёта задрался, и они потеряли скорость. Если потерять скорость на такой высоте, да ещё при этом ветре, их разнесёт в щепы.
— Ветер! — кричал мальчик; его личико застыло и превратилось в трагическую маску; Бен знал, что приближается последний дюйм и всё в руках у мальчика...
Оставалась минута до посадки.
— Шесть дюймов! — кричал он Дэви; язык его словно распух от напряжения и боли, а из глаз текли горячие слёзы.
— Шесть дюймов, Дэви!.. Стой! Ещё рано. Ещё рано... — плакал он.
1 Никчёмный —бесполезный.