— Боишься?
— Немножко, — ответил мальчик тихим и застенчивым голоском, непохожим на грубоватые голоса американских ребят. — А от этих толчков самолёт не сломается?
Бен не умел утешать сына, он сказал правду:
— Если за машиной не следить и не проверять её всё время, она непременно сломается.
— А эта... — начал было мальчик, но его сильно тошнило, и он не мог продолжать.
— Эта в порядке, — с раздражением сказал отец. — Вполне годный самолёт.
Мальчик опустил голову и тихонько заплакал.
Бен пожалел, что взял с собой сына...
— Сядь прямо, — сказал он Дэви, — если хочешь научиться, как идти на посадку.
Бен знал, что тон у него резкий, и всегда удивлялся сам, почему он не умеет разговаривать с мальчиком. Дэви поднял голову. Он ухватился за доску управления и нагнулся вперёд. Бен убрал газ и, подождав, пока не сбавится скорость, с силой потянул рукоятку... Внезапный толчок мотнул голову мальчика вниз, но он её сразу же поднял и стал глядеть поверх опустившегося носа машины на узкую полоску белого песка у залива, похожего на лепёшку, кинутую на этот пустынный берег. Отец вёл самолёт прямо туда.
— А почём ты знаешь, откуда дует ветер? — спросил мальчик...
— Всё дело в том, чтобы правильно рассчитать, — сказал Бен. — Когда выравниваешь самолёт, надо, чтобы расстояние до земли было шесть дюймов. Не фут и не три, а ровно шесть дюймов! Если взять выше, то стукнешься при посадке и повредишь самолёт. Слишком низко — попадёшь на кочку и перевернёшься. Всё дело в последнем дюйме.
Дэви кивнул. Он уже это знал...
— Видишь! — закричал отец. — Шесть дюймов. Когда он начинает снижаться, я беру ручку на себя. На себя. Вот! — сказал он, и самолёт коснулся земли мягко, как снежинка.